Преддверие катастрофы. Похищение иконы Казанской Божьей Матери



« Отбросьте всё невозможное, то, что останется, и будет ответом». (Артур Конан Дойл)

ОБРЕТЕНИЕ



23 июня 1579 года в городе Казани случился пожар, истребивший большую часть посада. В числе прочих оказался сожженным и двор некоего Даниила Онучина. Горожане стали активно восстанавливать порушенные огнем постройки, в том числе и храмы. По преданию, в благодарность за это «Бог по благодати своей явил» жителям города скрываемый в земле образ своей матери под именем Одигитрии (Путеводительницы).

Явление иконы произошло следующим образом. "Вскоре после пожара икона Божьей Матери начала являться 9-летней Матрене, «дочери простого человека, искусного в стрельбе воина». Она повелела девочке рассказать о своем явлении архиепископу и воеводе и указала место, где ее следовало выкопать из земли. Девочка тут же поспешила рассказать об этом своей матери, но та не обратила никакого внимания на детские выдумки. Тогда икона явилась ей еще раз «и повелела ей без смущения рассказать об этом видении», что девочка и сделала, но с тем же результатом.

Однажды в полдень она уснула и вдруг оказалась посреди своего двора, «и явилась ей икона Богородицы в страшном огненном виде, испускавшая огненные лучи, столь грозные, что девица подумала, что может быть ими сожжена, и был от иконы страшный голос: «Если ты не поведаешь повеления моего о взятии иконы моей из земли, то я имею явиться в другом месте, ты же страшно лишишься жизни своей». Матрена от этого страшного видения впала в ступор «и была как мертвая много часов». Затем она снова заявила своей матери о явлении ей иконы.

Мать, наконец, поверила ей, и они вместе отправились к начальству. Но ни воевода, ни архиепископ не поверили рассказу девочки. Тогда 8 июля 1579 года мать девочки вместе с другими женщинами, взяв лопаты, начали копать в указанном иконой месте. Это как раз и был двор Даниила Онучина, от которого осталось одно пепелище. Однако женщины там ничего не нашли. Матрена же стала копать в другом месте, там, где была печь, и нашла именно ту икону, которую видела во сне! На икону был надет рукав от какой-то одежды, сама икона от огня нисколько не пострадала «и чудно сияла, как вновь написанная красками». Матрена поставила обретенную икону на месте находки

Вскоре икона Богородицы начала являть чудеса: исцелила бедного человека по имени Иосиф, три года ничего не видевшего, затем прозрел больной глазами некий Никита и другие люди. С тех пор икона стала чудотворной и стала называться Казанской.

Архиепископ описал историю обретения святой иконы и чудеса, которые она являла, и отправил все это в Москву Ивану Грозному вместе со списком (копией) самой иконы. Царь повелел на месте обретения чудотворной иконы поставить храм и устроить женский монастырь «во имя новоявленного образа». Так в городе Казани появился Казанский девичий монастырь, в котором построили собор во имя Казанской Божьей Матери.

Девочка Матрена, нашедшая икону, постриглась в монахини, под именем Мавры, а потом стала настоятельницей этого монастыря.

Особенно уважительно к образу чудотворной иконы Казанской Божьей Матери относился царь Федор Иоаннович, в 1595 году он повелел обложить его золотом и драгоценными камнями.

В мае 1767 года Казань посетила Екатерина II, она прикрепила к иконе алмазный венчик, украсила ее жемчужной ризой и добавила драгоценных камней. Только в этом венчике было 16 крупных и 19 мелких брильянтов. Были драгоценные приношения к чудотворной иконе и от других лиц, в результате чего риза Казанской Божьей Матери на начало ХХ века оценивалась более чем в 100 тысяч рублей. Она стала одной из святынь Русской православной церкви.

В 1858 году академик Афанасий Щапов всесторонне исследовал историю иконы в «Православном Собеседнике», и выяснил, что подлинник явленной в 1579 году иконы Казанской Божьей Матери хранился все это время в Казанском женском монастыре. Его стены он никогда не покидал. Список же с чудотворной иконы, отосланный Ивану Грозному в Москву, хранился в соборе Василия Блаженного и помог войску Минина и Пожарского освободить Москву от поляков в 1612 году. У Петра I также был список с этой иконы, он хранился в Казанском соборе Петербурга, и перед ним молился Михаил Кутузов, отправляясь в 1812 году на войну с Наполеоном.

ПОХИЩЕНИЕ



Утром 29 июня 1904 года Казань всколыхнула страшная весть – чудотворная икона Казанской Божьей Матери похищена!

Дело было так. В ту злополучную ночь в зимнем храме монастыря находилось тело недавно умершей монахини Марии. У гроба покойницы всю ночь непрерывно читали псалтырь ряд послушниц. Чтицы несколько раз сменялись и выходили из храма во двор, проходя мимо собора, где была совершена кража, но ничего подозрительного не замечали.

В начале третьего часа ночи послушница монастыря Татьяна Кривошеева, выйдя в монастырский двор, услышала из-под соборной колокольни собора чей-то сдавленный крик «караул!». Татьяна побежала к сторожке, в которой ночевало пятеро рабочих, и, разбудив их, сообщила им об этом. Затем она вместе с ними бросилась к колокольне. Крик раздавался из подвала, устроенного под колокольней. Дверь в подвал была закрыта на палку. Когда открыли дверь подвала, из него выбрался монастырский сторож Федор Захаров и заявил: «Глядите скорее двери церкви, несчастье у нас большое – воры меня сюда посадили».

Собравшиеся немедленно кинулись к собору. Все двери оказались целыми, однако у западных врат храма лежал сломанный с вытянутой дужкой замок и накладка, при помощи которой запиралась дверь, нижний замок поврежден не был. Между створками решетчатой двери, сделанной из толстых железных прутьев, была вставлена принадлежавшая сторожу доска (в которую он стучал, отпугивая воров), а при раздвигании их образовывалось отверстие, в которое мог пролезть взрослый человек. Вторые церковные двери, которые с вечера были заперты на внутренний замок, оказались открытыми, но замок поврежден не был.

При осмотре собора было обнаружено, что чудотворная икона Казанской Божьей Матери в драгоценной ризе, а заодно и образ Христа Спасителя, также украшенный дорогими самоцветами, исчезли!

Образ Спасителя был украшен 30 брильянтами и 56 алмазами. Кроме того, из двух запертых свечных ящиков оказались похищенными 365 рублей. Удивительным было то, что воры не взяли лежавшее рядом Евангелие в литом золотом переплете, золотые сосуды и кресты.

Сторож Захаров, которому было 69 лет, рассказал, что в час ночи он, проходя мимо собора, на паперти заметил четырех человек. Не успел он вскрикнуть, как незнакомцы подбежали к нему и загородили дорогу. Они были вооружены ножами и револьверами. Закрыв рот Захарова рукой, один сказал: «Если будешь кричать – убью!» После этого злоумышленники потащили сторожа к подвалу, столкнули его туда и заперли дверь. Никакого сопротивления злодеям, из-за возраста, старик оказать не сумел. Так он просидел в подвале довольно продолжительное время, пока не увидел проходившую мимо послушницу Татьяну Кривошееву и позвал на помощь.

Об этом чрезвычайном происшествии были немедленно оповещены церковные и светские власти. В монастырь прибыли чины полиции, судебные следователи и представители прокуратуры. Они внимательно осмотрели место происшествия – собор, монастырский двор и все частные строения вокруг него. Это дало свой результат – как оказалось, преступники проникли через монастырскую ограду, граничившую с садом некоего Попрядухина. К ограде монастыря со стороны сада была приставлена крышка от садового стола, а в соответствующем месте стены недоставало нескольких кирпичей.

Уходили злоумышленники тем же путем – в саду Попрядухина на кусте акации были найдены два куска розовой ленты с образа Богоматери, на земле лежали 10 жемчужин и золотой брелок, служивший привеском к той же иконе. Больше никаких следов преступления найти не удалось. (Михаил Пазин. Похищение иконы Казанской Божьей Матери. По материалам газеты «Казанский телеграф», 1904 год.)

РАССЛЕДОВАНИЕ И СУД



Шла русско-японская война 1904–1905 годов, и поговаривали, что икону Казанской Божьей Матери специально украли японцы, чтобы подорвать «русский дух». Ведь, судя по всему, им нужны были одни иконы, так как ничего другого они не взяли. Казанское общество трезвости установило награду в 300 рублей тому, кто укажет на местонахождение похищенных икон. Вскоре эта сумма, за счет добровольных пожертвований и сумм, выделенных монастырем, возросла до 4 тысяч рублей. Все было тщетно. Наконец, полицмейстер П.Б.Панфилов решил обратиться к горожанам и 2 июля 1904 года дал в газеты объявление: «Желательно, чтобы все казанское русское общество, все православные христиане оказали содействие в розысках похищенной святыни и дерзких злоумышленников».

Это возымело свое действие. В тот же день к нему пришел смотритель Александровского ремесленного училища В.Вольман и рассказал следующее.

"22 июня 1904 года в училище пришел золотых дел мастер Н.Максимов и попросил починить четыре лобзика, а заодно и заказал особые щипцы, как он объяснил, для растягивания обручальных колец. Щипцы мастер попросил сделать посильнее, так, чтобы ими можно было разгибать и крупные кольца. 25 июня заказ был готов, Максимов забрал щипцы".

Максимов был известен в городе как скупщик краденых драгоценностей. При обыске ничего подозрительно не нашли, но сам Максимов повел себя странно – он начисто отрицал факт заказа щипцов в ремесленном училище! Тогда ему со смотрителем Вольманом сделали очную ставку, и только после этого он признался, как было дело. Оказывается, щипцы он заказал по просьбе своего давнишнего покупателя Федора Чайкина, но молчал об этом, поскольку последний пригрозил ему смертью. Максимов отдал щипцы ему, но при этом Чайкин не говорил, зачем они ему понадобились.

1 июля 1904 года Чайкин зашел к нему, протянул газету, в которой сообщалось о краже икон, приказал закрыть двери, после чего, вынув револьвер, пригрозил: «Помни, с кем дело имеешь!» На следующий день Чайкин дал ювелиру алмаз, чтобы тот сделал для него кольцо, а также большое количество жемчуга для сбыта покупателям. Жемчуг Максимов уже успел продать другим ювелирам. Этот алмаз и жемчуг конфисковали. Монахиня Варвара, в течение последних 30 лет призванная следить за иконой Казанской Божьей Матери, опознала их как принадлежащие святому образу.

Так полиция, благодаря бдительности смотрителя ремесленного училища, уже на третий день напала на верный след! (Михаил Пазин. Похищение иконы Казанской Божьей Матери. По материалам газеты «Казанский телеграф», 1904 год.)

Похитителя нашли: им оказался уроженец Екатеринославской губернии Варфоломей Стоян, 28 лет. Он был неграмотным и проживал под разными фамилиями – Сорокин, Чайкин, Чернышев, Гаркуша, Ткачев и другими.

За Стояном числилось множество преступлений: кража из лавки в Таганроге, нападение в Кременчуге на хуторянина и похищение у него 200 рублей, нападение в городе Дубно на богатого еврея и ограбление его на 18 тысяч рублей. При задержании его в Ростове-на-Дону сбежал, ранив при этом городового, в Царицыне он опять сбежал прямо из полицейского управления, в Самаре перед арестом он снова бежал, выбросившись из окна гостиницы. Имелись также сведения о нападении Стояна на купцов братьев Гринберг в городе Нежине и нанесении им тяжелых ран, при этом был смертельно ранен рядовой 42-й артиллерийской бригады и контужен городовой. Выстрелы были сделаны именно из того револьвера, который отобрали у Стояна при обыске.

В определенный момент Стояну надоело бегать от полиции, он завел себе сожительницу, переселился в город Казань и зажил семейной жизнью, выдавая себя за виноторговца. Стоян переквалифицировался в вора-клюквенника, промышлявшего кражами из церквей. Частые его отлучки к «приказчикам» объяснялись совершенными им кражами. Особенно его интересовали богатые ризы с икон. Так, он подозревался в похищении драгоценных риз из Спасо-Преображенского монастыря в городе Ярославле, богатой ризы из церкви города Тулы, был изобличен в краже ризы с иконы Знамения Божьей Матери из Симеоновской церкви в Рязани и заложенной им в ломбард, причастен к краже из Казанского кафедрального собора из Спасского монастыря в том же городе. Причем в последнем случае, опасаясь ареста, он выбросил похищенное в отхожее место напротив Александровского пассажа. Ассенизатор, при очистке выгребной ямы, нашел все похищенное, завязанное в узелок. Не было никакого сомнения и в том, что Стоян совершил кражу и из Казанского женского монастыря. (Михаил Пазин. Похищение иконы Казанской Божьей Матери. По материалам газеты «Казанский телеграф», 1904 год.)

Следствие выяснило, что Максимов второго июля занимался продажей жемчуга, очень похожего на украденный с ризы. Это заставило полицмейстера произвести повторный, более тщательный четырехдневный обыск в квартире подозреваемого Чайкина. В результате долгих поисков «удалось обнаружить спрятанные на кухне, в русской печи и в других местах 205 зерен жемчуга, 26 обломков серебряных украшений с камнями, 72 золотых и 63 серебряных обрезков от ризы, пластинку с надписью «Спас Нерукотворный». При осмотре преддиванного стола, стоявшего в зале, было замечено отверстие, выдолбленное в одной из его ножек, где оказалось 6 ниток жемчуга, 246 жемчужин, 439 разноцветных камней, несколько серебряных гаек и обломков украшений и проволока; в чулане заднего крыльца квартиры найдены еще 3 жемчужины и серебряная проволока, в железной печи — 17 петель, 4 обгорелые жемчужины, кусочки слюды, 2 гвоздика, загрунтовка с позолотой и обгорелые кусочки материи. В квартире Чайкина были найдены плавильная лампа, роговые весы и черновик телеграммы следующего содержания: «Город Обоянь, Долженская волость, Ананий Комов, выезжай немедленно в Казань. Федор» (Судебный процесс…, с.11-12.)

На следствии Варфоломей Стоян виновным в краже себя не признавал и говорил, что похищенное он купил у ювелира Николая Максимова за 750 рублей. Ему давно было известно, что Максимов приторговывает крадеными вещами, и неоднократно пользовался его услугами. Анания Комова он вызвал из города Обояни для того, чтобы он смог «поработать» в толпе во время встречи иконы Смоленской Божьей Матери.

Николай Максимов уверял следователей, что щипцы он заказывал по просьбе Стояна, он же передавал похищенный жемчуг ему для продажи и грозил револьвером. Максимов неоднократно бывал у Стояна, и с его слов знал, что порубленные иконы сожгла в печке Елена Шиллинг, мать сожительницы, хотя при этом и сильно плакала.

Ананий Комов говорил, что был вызван Стояном из Курской губернии для совершения карманных краж во время богослужений и похищения ризы Смоленской Божьей Матери. Последнее им не удалось. После обнаружения кражи из Казанского монастыря Комов засобирался домой, а Стоян подарил ему на память золотой медальон. Что медальон был похищен из монастыря, Комов якобы не знал.

Федор Захаров стоял на своем – злодеи, мол, затолкнули его в подвал, и ни о каких 100 рублях вознаграждения он слыхом не слыхал. Со Стояном он знаком не был, а свидетельница девочка — лгунья — наговаривает на бедного старика.

Прасковья Кучерова подтвердила показания своей дочери, что Стоян уходил в ночь кражи и что иконы сожгла в печке ее мать Елена Шиллинг.

Елена Шиллиннг заявляла, что Стоян сжег что-то (возможно иконы) в печке сам.

С 25 ноября по 29 ноября 1904 года дело о похищении святых икон из Казанского девичьего монастыря слушалось в казанском окружном суде. Громкий судебный процесс всколыхнул всю Россию, ведь речь шла о похищении и надругании над одной из самых почитаемых святынь Русской православной церкви! На суде присутствовало множество отечественных и зарубежных журналистов, а также криминалистов и представителей науки. В зал заседания пускали только по билетам, и уже за месяц до этого все билеты были раскуплены. Каждому из подсудимых судом был назначен адвокат, поскольку Коллегия присяжных поверенных отказалась защищать святотатцев. Перед присяжными заседателями прошло более 60 свидетелей. Судебное следствие сопровождалось выездом на место похищения икон и осмотром квартиры Чайкина. В общем, было сделано все для того, чтобы процесс прошел на самом высоком профессиональном уровне. Однако основные обвиняемые Стоян и Комов ни в чем не сознавались и заявляли, что в краже не участвовали, и где находятся похищенные иконы, не знают. Все сказанное другими обвиняемыми по этому делу, а также свидетелями, они считали оговором.

В итоге вердиктом присяжных заседателей Варфоломей Стоян 28-ми лет был приговорен к 12 годам каторги, Ананий Комов 30-ти лет — к 10 годам каторжных работ, Николай Максимов 37-ми лет — к отдаче в арестантские роты на 2 года и 8 месяцев. Прасковью Кучерову 25-ти лет и Елену Шиллинг 49-ти лет осудили на 5 месяцев тюремного заключения каждую. Федора Захарова 69-ти лет, в виду недоказанности его преступления, а также заслуг перед Отечеством (он был награжден медалями за Крымскую войну 1853–1856 годов и «За усмирение польского мятежа» 1864 года), присяжные заседатели оправдали.

ОСТАЛОСЬ НЕЯСНЫМ



Что же случилось с Иконой?

Кажется весьма странным, что сразу после кражи, уже 8 июля во время службы в Богородичном храме, Преосвященный Хрисанфам, епископ Чебоксарский, заявил: «Дикий изверг человечества похитил святыню, ограбил с нее драгоценные украшения и — страшно вымолвить, но, по-видимому, теперь несомненно, святую сжег!». Михаил Пазин, как и другие в ряду похоронщиков Иконы, заявляет: «Настоящая, явленная, чудотворная икона Казанской Божьей Матери была сожжена в 1904 году святотатцами, как и установило следствие».

Но зададимся вопросом: зачем было святотатцам сжигать Икону? Уничтожить улики? Но дело в том, что Икона не была уликой, а основной ценностью, гораздо более ценной, нежели золото и камни в окладе (как ни цинично звучит, но в данном случае речь только о рыночной стоимости, по которой злоумышленники могли ее продать).

Варфоломей Стоян был отпетым уголовником, но он не был глуп. Он оставляет на месте другие ценности, и забирает Икону. Он мог бы на месте снять с нее все ценное, и идти назад налегке. Но он несет довольно большую поклажу, рискуя попасться. Размер иконы был таков, что ее трудно было спрятать под платьем. Дом, где жил Стоян-Чайкин, был на противоположной стороне города, а это 30-40 минут ходьбы от монастыря. Путь проходил по улицам, где в утренние часы уже появлялись возницы из деревень, направлявшиеся на базар. Похититель рисковал. На карту он ставил свою жизнь, так как при неудаче никакие усилия полиции не спасли бы его от самосуда толпы. И вот, с великим риском принеся домой икону, он ее … сжигает! Хотя мог бы, например, закопать, с расчетом когда-нибудь найти покупателя и продать.

Но и на этом нелепости не заканчиваются. Икона была написана на дереве и обшита со всех сторон бархатом наглухо. Отверстия для ликов прикрывались слюдой. К бархату были пришиты петельки. На них цеплялась массивная золотая риза, пожертвованная Иваном Грозным. Поверх этой ризы привязывалась риза из драгоценных камней, нашитых на ткань. Обгоревшие остатки этой ткани нашли в печи. Непонятно, зачем было отделять деревянную икону от тканей, чтобы потом и то и другое сжечь?

« … в железной печи были найдены не только обгорелые жемчужины, кусочки слюды, гвоздики и петельки с риз, но и загрунтовка с позолотой, что неопровержимо доказывает уничтожение не только риз и окладов, но и самих икон», пишет Михаил Пазин. Но еще защитник Максимова на суде, присяжный поверенный Бабушкин, отметил: "Остатки позолоты с иконы, найденные в печке, не в состоянии ясно показать, что они подвергались действию огня - даже следов дыма не заметно на них. Ясно указывают, во-первых, ложность оговора Чайкина, во вторых - дают некоторый материал для решения вопроса о том, насколько правдиво мнение о сожжении икон". (стр. 163 стен. отчета).

Далее зададимся вопросом, кто именно «сжег икону»? Согласно показаниям ювелира Николая Максимова и Прасковьи Кучеровой, это сделала Елена Шиллинг, хотя и плакала. На это возражает сам Чайкин: "Я слышал, как здесь передавал пристав Васильев, что Шиллинг будто бы, по ее словам, сожгла икону. Я знаю, что Шиллинг будто бы женщина религиозная: она обыкновенно разжигала лампадки, садясь за стол, всегда крестилась. Я думаю, если бы она переживала ту картину, какую сейчас представили, то она не посмотрела бы, что я строгий человек. Она донесла бы властям. Я согласен с тем, что она ничего не знала". Далее Чайкин отметил: "Ведь, в общем, я все-таки человек православный, имею сердце, да и мои мать и отец православные. Неужели я могу поступить так с такими вещами. Другой иноверец знает, это религия". (стр.183 стен. отчета). Это все, что сказал Чайкин во время всего процесса. Отбывая наказание в местах лишения свободы, он несколько раз высказывался о том, что чудотворная Казанская икона Божией Матери не уничтожена, а передана лицу, о котором Чайкин не скажет даже под угрозой виселицы. Эти высказывания были замечены представителями жандармского управления.

Защитник Чайкина, помощник присяжного поверенного Тельберг, высказался следующим образом: "От сомнений я перехожу в область обоснованных предположений и сравнений. Эту более или менее твердую почву я чувствую под собою тогда, когда хочу коснуться легенды о сожжении иконы. Самой главной свидетельницей этой легенды является, конечно, печь, которая находилась в квартире подсудимого и в которой найдены были, во-первых, петли, которые служили для подвешивания ризы, во-вторых - остатки сгоревшего бархата, которым была обшита икона. Из вопросов, которые я здесь предлагал монахине Варваре, самому компетентному авторитету в этом вопросе, выяснилось, что петли эти были прикреплены к самой ризе, а не к иконе, так что нахождение их в печке отнюдь не означает непременно то, что и икона была в печке. Из тех же расспросов выяснилось, что хотя бархат и был пришит к иконе, но крупными швами; поэтому достаточно было порезать один шов, чтобы затем сильным движением руки отделить бархат от иконы. Спрашивается, для чего требовалось так тщательно освобождать икону от всех ее принадлежностей? Я не берусь ответить на этот вопрос и никак не могу угадать причины этого факта. Но самый факт остается для меня несомненным. Преступнику требовалось почему-то сохранить единственно святой лик и выбросить все принадлежности его. Это подтверждается и тем обстоятельством, что лента, за которую монахини брали икону, дабы не касаться ее самой, и которая была прочно прикреплена к иконе, оказалась оторванной и брошенной в саду Попрядухина". (стр. 156 стен. отчета). Эти утверждения дают достаточные основания предполагать, что икона не была сожжена. Чайкин предпринял меры, чтобы убедить всех в том, что икона была уничтожена огнем, и ее поиск не имеет смысла. (А.М. Елдашев. Казанско-Богородицкий женский монастырь: Вехи истории)

Представляется наиболее правдоподобным версия, что скупщик краденого ювелир Николай Максимов и сожительница вора Прасковья Кучерова оговорили Елену Шиллинг, и та не жгла икону, вряд ли бы у нее поднялась рука. Но в таком случае Николай Максимов и Прасковья Кучерова действовали в сговоре. И это не Чайкин предпринял меры, чтобы убедить всех в том, что икона была уничтожена огнем, и ее поиск не имеет смысла, - а эти двое. А последнее означает, что икона была продана. В качестве возможных приобретателей назывались староверы. Однако это очень на них не похоже: староверы действительно тогда имели огромные средства и могли бы приобрести почитаемую ими икону, но они всегда сторонились святотатцев и скупщиков краденого. И вот теперь у нас остается единственная версия: похищенная икона, скорее всего, была приобретена масонами.

Напомним, что следом наступил 1905 год с известными историческими событиями, которыми верховодили именно масоны.


Помощь
в написании
дипломной или
курсовой работы